Шаг в аномалию (Зерно жизни) [СИ] - Дмитрий Хван

— Серьёзный мужик, с ним надо ухо востро.

Лодки, тем временем, начали причаливать. Вячеслав подал Бекетову руку, с её помощью, сохраняя равновесие, Пётр Иванович ступил на мостки, те лишь жалобно скрипнули. После рукопожатия и знакомства, Вячеслав предложил пройти в избу, отобедать и поговорить о делах насущных.

— Только прошу вас, оружие оставить в башне. Вы у нас гости и опасаться вам нечего, прошу понять нас.

— Отчего же не понять? Братцы! Бронь и оружье оставляйте тут, — обратился к казакам и стрельцам Бекетов, те, глухо поворчав, оружие сдали, причём всё — вплоть до ножей.

Россиянам предстояла серьёзная беседа с представителем Московского царства.

Глава 6

Белореченский посёлок, ранняя осень

Вячеслав, позвав Новикова, негромко ему сказал срочно слать моторку в базовый лагерь к Смирнову и немедленно везти его сюда. А заодно оглядеться на реке, если покажутся ещё лодки с чужаками, сразу же радировать сюда и, не сближаясь, моментально отправляться обратно, если столкновение с чужаками будет неизбежным.

— Пётр Иванович, пойдёмте в избу, пообедаем и поговорим о делах наших, — обернувшись, Соколов обратился к Бекетову.

Тот обернулся на своих людей и вопросительно посмотрел на Соколова.

— Ваших товарищей тоже накормят, не беспокойтесь, — сразу понял казацкого сотника инженер.

Бекетов кивнул и направился за Вячеславом. В избе уже ждала гостей Дарья и помогавшие ей туземки. Входя в дверь, Бекетов несколько замешкался — сложив пальцы двуперстием для того, чтобы перекреститься на иконы в красном углу, он не нашёл взглядом ничего того, что полагалось иметь в любой русской избе. Сотник озадаченно оглянулся на Вячеслава, тот пожал плечами и заметно покраснел. Наконец, все расселись на лавках за длинным столом, уставленном лебединой песней взятых с собой запасов пищи. Картофельное пюре с тушёнкой, рис с курицей, на сладкое джемы и шоколад. Конечно, украшением стола была косуля, принесённая охотниками и рыбные копчёности — заслуга увечного тунгуса Алгурчи, ставшего местным гуру рыбной ловли. За столом, помимо Вячеслава и Бекетова находились: Сазонов, Кабаржицкий, Дарья, Галдана, Ирина из почвоведов, да казацкий десятник Бекетова Афанасий Хмелёв, выделяющийся чёрной и по-цыгански курчавой растительностью и рваным ухом. Принялись на еду, заводилой был Афанасий — он хватал всё, что было рядом, особенно налегая на мясо косули.

— А хлебушка у вас нету? — проговорил набитым ртом Афанасий.

— Нет, хлеба у нас нет, что был — давно кончился, сами страдаем, — ответил Сазонов.

— Голодно было в пути? — Спросил Бекетова Вячеслав.

— Да-а! Мы уж корешки копали и жрали! — ответил за Бекетова Афанасий и тут же осёкся, натолкнувшись на колючий взгляд глаз сотника. Подняв руки в извиняющемся жесте, Хмелёв больше рта не открывал.

— А дорога была долгая от Енисейска? — продолжал Вячеслав.

— Восьмая седьмица пошла, как вышли с острожка.

— А что вы так вышли, холода ведь уже стоят по ночам?

— Так ведь надо было застолбить места сбора ясака и привести под высокую государеву руку брацких людишек. А то ить красноярцы опередят. Да и казачки Якова Хрипунова на зимовку в Енисейск уже прибыли. Они тоже могут опередить нас, енисейских.

— У вас что, конкуренция? — Сазонов заулыбался.

— Что у нас? — Не понял Бекетов.

— Ну, вроде того, что вы представляете одного государя, а хотите опередить друг дружку в сборе ясака.

— Да, а как же? Кто в казну больше рухляди мягкой сдаст, тот и жалованье получит и на службе повысить себя сможет.

— Рухляди?

— Меха, Вячеслав, шкурки звериные, — Кабаржицкий разъяснил своим современникам смысл слова.

— Обождите. Вы не собираете ясак!? — До Бекетова дошло понимание этого факта лишь только что.

— Нет, не собираем, зачем он нам? — Ответ Вячеслава поверг Петра Ивановича в глубокий шок.

— Как!? А что вы посылаете в казну?

— Пётр Иванович, надо вам объяснить кое-что. Мы не собираем ясак и не шлём ничего в казну. Мы граждане другого государства, которое… хм, довольно далеко отсюда. Царя у нас нет. Не знаю, может это и нехорошо, но царя нет.

— Вы беглые чтоль? Схизматики? — Бекетов сузил глаза, брови его сошлись на переносице, широкие ладони сжались в пудовые кулачищи.

Афанасий так же напрягся и стал озираться по сторонам, видимо, ища варианты для драки в доме. Повисла неприятная пауза, оставалась лишь искра до пожара.

— Стоп-стоп, Пётр Иванович. — Дарья решила встрять в разговор, дабы немного остудить горячие головы разбушевавшихся мужиков.

— Мы не схизматики и не беглые. У нас есть своя страна и она… да, она далеко отсюда.

— А царь наш, Михайло Фёдорович, известен вам?

— Романов Михаил Фёдорович нам конечно известен, он взошёл на престол в 1613 году, чем окончил великую смуту в государстве. Избрание было трудным, отметались кандидатуры служивших оккупантам Мстиславского и Ивана Романова, так и боровшимся с ними Шереметьева и Воротынского. Потом влиятельные люди стали выдвигать на трон молодого стольника Михаила Романова, который после удачного «голосования» отблагодарил своих новых друзей поместьями. Те, конечно, хотели править от имени молодого царя, неопытного во всём и весьма болезненного. Ну там всего понамешано, интриг море, столкновения интересов, агенты влияния Польши и Швеции, Англия, как обычно, сунулась в московские разборки. Сейчас, кстати, правит патриарх Филарет, замешанный в Тушинской измене и переговорам с оккупантами-поляками. И в отравлении князя Василия Голицина, реального претендента на русский престол. Русский Ришелье, блин!

Бекетов обалдело уставился на Кабаржицкого, который выдавал такую информацию, за которую легко получить удобное местечко на дыбе.

— Что за год ты назвал? — на автомате спросил Бекетов, всё ещё продолжая переваривать полученную информацию.

— Тысяча шестьсот тринадцатый или по-вашему, семь тысяч сто двадцать первый.

— Да, видно, что вы не из наших краёв. Однако, соглядатаи ваши в Москве имеются.

Вячеслав сделал жест рукой, который можно было трактовать как «пусть так».

— А скажите, почему у вас не часовенки, ни церквушки, даже иконки нет ни одной? Вы не веруете в Господа Бога нашего вседержителя? — затронул Бекетов важную для него тему. — Я и креста на вас не вижу.

— У меня есть крестик, — похвасталась Дарья.

— И у меня тоже есть, — Кабаржицкий продемонстрировал сотнику свой крестик.

Бекетов заметно удовлетворился этой демонстрацией православных крестов. Факт того, что поселковые люди принадлежали к одной с ним вере, заметно облегчал Петру Ивановичу общение с этими странными людьми.

— Вина я смотрю, у вас тоже нет, — протянул разочарованно Бекетов.

Сазонов ответил, что не только вина, но и табака в посёлке не держат, на что сотник разочарованно запустил пятернёй в волосы.

— Что табаку не курите, я и так вижу, да и ноздрей рваных нету у твоих людей.

Между тем, Кабаржицкий зашушукался с Вячеславом. Бекетов поморщился, считая, что они не хотят посвящать его в какие-то знания и снова принялся за остывшее мясо.

— Вячеслав, наша ситуация непонятна Бекетову. Мы не сможем ему объяснить наше положение, какие там, к чёрту, путешествия во времени? Какая, нафиг, Эр Эф?

Мы ему мозги спалим такой информацией или он нас за идиотов посчитает или секту какую-нибудь. Потом нагрянут сюда с очистительной миссией во славу Господа.

Вячеслав, слушая, кивал.

— Короче, я не знаю, что ему говорить. В уме вертится только дикая мыслишка о новгородцах на Аляске.

— О чём ты, Володя!? — округлил глаза Вячеслав.

— Смотри, Андреич, — негромко проговорил капитан. — Сведения о новгородцах, бежавших в шестнадцатом веке от натиска строящих общерусское государство москвичей, есть. Ещё в сорок четвёртом году на Юконе нашли остатки новгородских построек, до этого, ещё в двенадцатом веке, новгородцы ходили за Урал. Говорят, что ходили по Иртышу, по проливу между Азией и Америкой. За то, что всё это правда я поручится не могу, но про новгородцев в Америке сведения точно достоверные. Упираем на это?

— А чего остаётся? Про Ельцина и Горбачёва ему рассказывать что ли?

— Хорошо, — Владимир склонился к уху сидящего справа Сазонова.

Афанасий, насытившись, уже дремал за столом. Разговоры его более не интересовали и десятник, отпросившись, полез спать на полати ещё тёплой печки.

— Пётр Иванович, так что там с данниками… брацкими, да?

— Брацкими, — кивнул Бекетов, — мне жалился князёк брацкий с Уды, именем Немес, что де казачки крепко побили одно из его двух кыштымов, а всех, кто остался живой, забрали себе.

— Второй кыштым — это Хатысма, брат Тутумэ-Ползающего, — кивнув, вставила туземка.